ВОЗВРАЩАЯСЬ К ДЕШИФРОВКЕ УРУТСКОЙ ЭПИТАФИИ

В статье «Новые эпиграфические данные о последних отпрысках армянской феодальной знати в Сюнике» («Историко-филологический журнал», 1983, № 4) мы рассмотрели две арабоязычные эпитафии XV в. из села Урут Сисианского района Арм. ССР, изданные азербайджанским эпиграфистом М. Нейматовой1.

Исходя из общеизвестных принципов и многовекозых традиционных методов мусульманской зпиграфии, а также на основе данных рукописных и документальных источников, мы показали, что лишенное научной основы «чтение» М. Нейматовой является продуктом антиисторической «концепции», выдвинутой некоторыми азербайджанскими историками. Своей статьей, опубликованной в ответ на нашу критику2, М. Нейматова окончательно подтвердила высказанное нами мнение. Искажая данные армянских источников о «стране Алуанк» (в позднем грабаре и среднеармянском—«Агванк») или «Восточном крае», она «доказывает», что Сюник якобы являлся частью Алвании, был населен алванами, к XV веку уже принявшими ислам и ставшими тюркоязычными. «Поэтому,— пишет М. Нейматова,— наличие слова «агван» в урудских эпитафиях XV—XVI вв. совершенно естественно»3. Воодушевленная этой «находкой» она пытается также дать источниковедческую оценку своего «открытия». «О григорианизации—арменизации и грузинизации албанских племен писа-

_____________________________

1 М. С. Нейматова. Мемориальные памятники Азербайджана (XII—XIX вв.). Баку, 1981.
2 М. С. Нейматова. Еще раз об урудских памятниках Зангезура—Известия АН Аз. ССР, серия истории, философии и права, 1985, № 4, с. 87—94.
3 Там же, с. 88.

[стр. 246]

ли много,— пишет М. Нейматова,— а о тюркизации их имеются косвенные данные, археологические и другие материалы. Урудские памятники являются единственным письменным, а также подлинным материальным доказательством, указывающим на длительный процесс тюркизации и исламизации албанских племен и на их роль в формировании азербайджанского народа (да и грузинского и армянского народов)»4.

Выходит, что если бы М. Нейматовой не удалось «обнаружить» слова «агван» в урутских эпитафиях, то невозможно было бы проследить процесс формирования не только азербайджанского, но, что еще более странно, грузинского и армянского народов.

Любое историческое исследование, каких бы деталей оно ни касалось, может быть полезным в том лишь случае, когда исследователь знает материал, вооружен знанием соответствующих языков, обладает необходимой подготовкой во вспомогательных дисциплинах и, что важнее всего, делая выводы, исследователь должен постоянно думать о том, какие аргументы могут быть выставлены против выдвинутого им положения.

Предоставляя специалистам-алвановедам критику общих исторических вопросов, мы снова обратимся к ее «прочтению» упомянутых эпитафий, с тем, чтобы еще раз убедиться в том, что имеем дело с «дешифровкой», полностью лишенной научной основы и изобилующей погрешностями против элементарных принципов восточной текстологии, палеографии и эпиграфии.

Хотя эпитафия № 53 содержит ряд погрешностей как орфографического характера, так и в графическом исполнении, своей формой и содержанием она, тем не менее, ничем не отличается от подобных надписей и составлена в соответствии с традициями мусульманских эпитафий. В начале упомянуты имена бога, пророка, и, согласно шинтской традиции, имя ближайшего сподвижника и непосредственного преемника пророка—Али затем, как обычно в подобных эпитафиях, следует имя захороненного. В конце надписи помещена дата, которая обычно и завершает эпитафию (рис. 1).

Согласно мнению М. Нейматовой, в рассматриваемой эпитафии после формулы следует некое имя (Амрусал). После того, как мы отметили, что такого имени не существует, М. Нейматова настолько просто снова объявила это никому не известное имя существующим в азербайджанском языке, но даже попыталась этимологизировать его, производя его от известного имени Мурсал , якобы с прибавлением «а» (алифа) по каким-то фонетическим закономерностям какого-то

_____________________________

4 Там же, с. 92.

[стр. 247]

«местного диалекта». В качестве доказательства своей «лингвистической» аргументации она приводит следующие примеры: Рамазан—Ирамазан, Фируддин—Афируддин5.

Однако, в надписи, согласно прочтению самой же М. Нейматовой, написано не
а (Мрусал), что никак нельзя идентифицировть с именем Мурсал. Следует отметить еще, что протетический гласный в некоторых азербайджанских диалектах появляется отнюдь не перед всеми согласными, но только перед начальным «р» (например, в именах Раджаб, Рахим, Риза и т. п.). Во всяком случае мы не имеем ни одного примера появления этого гласного в словах с начальным согласным «м». Об этом же свидетельствуют и примеры, приведенные самой М. Нейматовой. Ко всему сказанному нужно еще прибавить, что совершенно недопустимо приписывание фонетических явлений современного азербайджанского языка языку алван XV века, только недавно принявших ислам и тюркизированных.

Как видим, усилия М. Нейматовой создать новое имя Амрусал тщетны. В нашей предыдущей статье мы показали, что в рассматриваемом имени за начальным алифом следует сочетание букв не а что дает полное основание для прочтения .

Такое прочтение подтверждают не только следы двух точек под этой группой букв, но и свидетельства современных этим надгробиям памятных записей рукописей, в которых встречается имя Амир Васак. Итак, наиболее вероятным следует считать прочтение , имя, которое издревле и вплоть до XV в.

_____________________________

5 Там же, с. 93; пример с именем фируддин, на наш взгляд, совершенно неудачен. Какое имя имеет в виду М. Нейматова—непонятно. Если это—Фирудин (от Фаридун, Фридун), то гласный «а» в начале слова—не явление «местного диалекта» (непонятно, какой именно диалект и какого именно языка имеет в виду автор), а возник еще на почве арабского языка и является примером хорошо известной фонетической закономерности арабского языка, а именно, устранения двухсогласного начала при помощи alef protheticum. Ср. греч. Πλατων—арабск. греч. χλιμα—арабск.
арм. Хлат—арабск. и пр. См.: С. Brockelmann. Arabische Grammatik Leipzig, 1969, S. 13: Н. В. Юшманов. Грамматика литературного арабского языка, М., 1985, с. 36. Если же имеется в виду какое-то арабское имя типа Фахр уд-дин, то такого арабского имени нет и быть не может. См.: Onomasticon arabicum, ossia repertorio alfabetico compilato per cura di Leone Caetani e Giuseppe Gabrieli, v. I Roma, 1915.

[стр. 248]

носили представители всех поколений древнего сюникского княжеского рода, владевшие крепостью Воротн6.

Отсутствие верхней черты над буквой «каф» не может служить аргументом против чтения имени , так как в конце слова (в отличие от положения в начале и в середине) эта буква пишется без верхней черты. Итак, если существует имя, написание которого соответствует орфографии эпитафии, к тому же оно упоминается в источниках соответствующего времени, то к чему упражняться в фабрикации несуществующих имен? Только лишь с целью утверждать обратное?

Подобно тому как имени покойного сопутствует название его должности (амир), имя отца его также упоминается вместе с названием должности—кетхуды. Правда, слово это написано с орфографической ошибкой , с лишним (написание этого слова с «т» вместо «д»—к этому времени уже давно утвердившийся орфографический вариант). В первом варианте своей «дешифровки» М. Нейматова приняла первое слово второй стро-

ки за имя отца захороненного, однако, не сумев подогнать его к какому-либо имени, ограничилась только прочтением . Между тем, очевидно, что вся вторая строка надписи заполнена датой, которая, по нашему убеждению, начинается словом (составлено) как это принято во многих подобных надписях (см. ниже). Что касается имени отца покойного, то оно занимает всю левую часть эпитафии и является непосредственным продолжением первой строки, что указывает на особое уважение к данной личности.

Ознакомившись с нашей поправкой и не желая отказываться от своего «открытия», М. Нейматова, как ей кажется, решила вопрос по-новому и в своей последней статье, прибегнув к таким же лженаучным ухищрениям, как и в случае с вышеупомянутым

_____________________________

6 А. Д. Папазян. Новые эпиграфические данные о последних отпрысках армянской феодальной знати в Сюнике.—Историко-филологический журнал. Ереван, 1983, № 4, с. 122.

[стр. 249]

именем Амрусал, предложила читать первое слово второй строки как Ших-Риза7.

Рассмотрим подробно две буквы первого слова второй строки. Возможно ли прочтение их как «ших», либо «шейх»? Небольшую косую черточку, что справа соединяется с буквой «ха» никак нельзя читать как «шин», так как в нашей надписи в словах в первой строке и во второй строке ясно видно, что резчик одинаково вырезал буквы «син» и «шин» крупными, длинными и непременно—с зубчиками. Это обстоятельство было замечено автором прорисовки (рис. 2). Кроме того, здесь отсутствуют буква «йа» и точка над «ха». Таким образом, предложенного М. Нейматовой слова здесь прочесть невозможно. Невозможно также прочтение следующего сочетания как Риза, так как это имя пишется через «дад» и без «йа». К тому же над второй буквой «ра», которую М. Нейматова читает как «за», нет точки. Можно ли допустить, чтобы составитель эпитафии, который несомненно был мусульманином-шиитом, не знал орфографии имени столь почитаемого после Али и Хусейна восьмого имама Ризы, чья могила в Мешхеде—одна из величайших святынь шиитов?8. Орфографическая ошибка в названии месяца рамазан—недостаточное основание для того, чтобы допускать, что с такими же ошибками могут быть написаны имена святых. По такой логике можно допустить возможность написания слова как через либо, по нынешнему азербайджанскому произношению — , —через алиф и т. п. Но ведь это совершенно невозможно!

Судя по азербайджанской (а отнюдь не арабской) форме имени Ших-Риза, М. Нейматова и на этот раз исходит из современного азербайджанского диалектного произношения (что, как уже говорилось, совершенно не правомерно). Однако она забывает, что именно в этом случае и должен был появиться тот самый протетический «а», который она пытается пристроить к началу выдуманного ею имени захороненного.

На ретушированном фотоснимке, изданном М. Нейматовой, сочетание двух букв первого слова второй строки надписи боль-

_____________________________

7 М. С. Нейматова. Еще раз об урудских памятниках Зангезура, с. 93. Неясно, однако, рассматривается ли здесь Ших-Риза как одно имя. Если же нет, то был ли этот предполагаемый Риза шейхом кетхудой, или же и тем и другим одновременно?
8 Однако, как справедливо заметил О. Т. Большаков, уровень познаний М. Нейматовой в истории ислама явствует из того факта, что на с. 9 ее книги, черным по белому написано: «Монголы вторглись в Азербайджан под лозунгом джихада».—Эпиграфика Востока, XXIII, Л., 1985, с. 107.

[стр. 250]

ше похоже на одну букву «айн». Основываясь на имеющейся у нас фотографии, на которой видны две точки над этой группой букв, а также учитывая наличие следующего за нею сочетания мы считаем возможным прочтение этих двух букв как .Таким образом складывается слово , часто сопутствующее дате.

Предложенное нами чтение! обусловлено еще и тем, что за этим словом следует (с одной орфографической ошибкой) полная дата: «в месяце рамазан 886 года», чем и завершается единственно разумное чтение этого текста. Здесь несколько необычно то, что буква «ха» не соединена со следующей за нею буквой «ра», однако, хотя подобные примеры не встречаются в эпитафиях, в туграх и на печатях, практика полного написания букв в соединениях с другими буквами довольно распространена9. Во всяком случае обычное применение этой формулы на других надписях10 предполагает наличие ее и здесь.

Обратимся теперь к чтению текста левой части эпитафии, который, по нашему убеждению, является продолжением первой строки и содержит имя отца захороненного Амир Васака. М. Нейматова, как уже говорилось, считает, что отчество захороненного помещено перед датой, т. е. выражено в сочетании которое она читает как , и продолжает настаивать, что левую часть эпитафии следует читать предлагая перевод: «Из рода агван»11.

В нашей статье мы уже отмечали, что слово нельзя переводить как «род» и что означает оно «сыновья», в лучшем случае «потомки». Для обозначения же понятия «род» в арабском языке существуют слова 12 Но в любом случае хочется спросить М. Нейматову, видела ли она хоть одно надгробие, на котором кроме имени захороненного и его отца упоминалась бы еще и его этническая принадлежность?

Прежде чем перейти к детальному рассмотрению этой части эпитафии, считаем необходимым коснуться одного обстоятельства. Дело в том, что буква ч в древнеармянском языке обозначала фонему «л», что отразилось в многочисленных именах, в особен-

_____________________________

9 М. Guboglu. Paleografia si diplomatica turco-osmana. Bucuresti, 1958, р.48—49.
10 М. С. Нейматова. Еще раз об урудских памятниках Зангезура, с. 91.
11 Там же, с. 89. Ср. Мемораиальные памятники..., с. 21.
12 А. Д. Папазян. Новые данные..., с. 122.

[стр. 251]

ности этнонимах и топонимах, в частности—в передаче арабской графикой. Из множества примеров приведем лишь некоторые: известный по армянской историографии топоним Хаг-хаг передается в арабских и персидских текстах как (Халхал), так же он называется и ныне13. Капагак передавался как (кабала14), Багасакан— (Баласаджан15), Егегис— (Елегис16), Агбак— (Албак17), Джуга— (Джулаh18), . Ангетакот— Ангелакот19), Когб— (Колб20) и т. п. Этноним агуан, как известно—армянская передача названия племени, где армянское передает греческое «д». Стало быть и по-арабски оно должно было бы передаваться и писаться через «л»— . Итак, неужели М. Нейматова полагает, что исламизированные и тюркизированные алваны писали собственное этническое название (если допустить, что они называли себя так) в такой форме, в какой оно существует только в армянском языке? Однако обратимся снова к нашему тексту. В левой части надписи после слова на первой строке и —на второй вырезана черта, занимающая первую и вторую строки. Как верно заметила и М. Нейматоа, это не разделительная черта, а два алифа, расположенных вертикально друг над другом, из которых верхний является последней буквой слова , а нижний, по нашему мнению—начальная буква имени отца захоронен-

_____________________________

14 Там же, с. 106.
Jacuts geographisches Wortenbuch, Leipzig, 1924, S. 157, 171
16 А. Д. Папазян. Новые источники по истории курдского народа.—«Вестник» Матенадарана, № 8, Ереван, 1967, с. 243; Ср.: Матенадаран, Восточный фонд. Рук. № 622, л. 726, 776.

18 Там же, с. 643, 668, 669.
19 А. Д. Папазян. Аграрные отношения в Восточной Армении в XVI— XVII вв. Ереван, 1972, с. 107. Ср. Он же. Персидские документы Матенадарана, Купчие, вып. 1, Ереван, 198, док. 7, 14, с. 440, 466.
20 А. Д. Папазян. Османские архивные документы Народной библиотеки Кирилла и Мефодия в Софии.—Историко-филологический журнал, 1984, № 3, с 208—209.

[стр. 252]

ного (Авлакум21). По мнению же М. Нейматовой, это первая буква слова Итак, если левая часть надписи начинается этим нижним алифом, то на каком основании следующее за группой сочетание, более похожее на не только прочтено как но переставлено и, по воле М. Нейматовой, помещено впереди сочетания Все это сделано с целью во что бы то ни стало получить желаемое (хотя и бессмысленное) . На самом деле эти две буквы читать как невозможно. Первая буква более похожа на «каф», чем на начальный «мим». В надписи имеется три случая употребления начального «мима» и они определенно отличаются от того, который видит в предлагаемом ею . М. Нейматова, которой без предлога «из» никак не обойтись. Эта разница была замечена автором прорисовки (рис. 2).

Перестановка сочетания с целью объявления его предлогом была необходима М. Нейматовой еще и для того, чтобы использовать нижнюю часть буквы «мим» в качестве первой буквы (алифа) вожделенного слова Однако за этим воображаемым алифом следует буква «вав», которую можно прочесть либо как «у», либо—при наличии предшествующего «алифа»—как «ав». Следом идет сочетание которое вероятнее всего нужно читать как Таким образом получается некое сочетание «угв» либо «авгв», которое М. Нейматова не раздумывая читает как —«угван» и, что еще более неожиданно, переводит как «агван», при том, что никакими усилиями невозможно обнаружить алифа, который якобы следует за сочетанием а буква «нун», составляющая необходимый компонент слова «агван», просто отсутствует как в этой надписи, так и (в чтении самой же М. Нейматовой) на эпитафии № 66.

Примечательно однако, что подогнав по «алифу» к началу и к концу сочетания и получив таким образом бессмысленное выдаваемое за искомое «агван», наш уважаемый эпиграфист не пожелала заметить, что над группой вырезаны еще другие буквы. Эти буквы представляют собой окончание слова (Вагудлу22), выполненного несколько сжато и втиснутого в левый угол надписи (рис. 1).

_____________________________

21Об этом имени, хорошо известном из фамильного ономастикона армянских княжеских домов Сюника, см.: А. Д. Папазян. Новые данные..., с. 122.
22 От топонима Вагуди, где в XV в. обосновались последние отпрыски

[стр. 253]

Ясно, что отсутствие в эпитафии этнонима «агван» делает ненужным также бессмысленное «чтение» и предшествующего ему Однако М. Нейматова в подтверждение своей версии ссылается на эпитафию, вырезанную на боковой стороне надгробия № 66 (надгробный камень в форме барана), в начале второй строки которой имеется сочетание Следующую за этим сочетанием букву М. Нейматова читает как «дал» и, состряпав таким образом слово отождествляет этот отрывок текста эпитафии № 66 со своим чтением фрагмента левой части эпитафии № 53. Мы также считаем, что на обоих надгробиях написано одно и то же слово, именно—одно и то же имя Авлакум. Заметим, что огромная мадда над алифом в надгробии № 66 полностью исключает возможность чтения этого сочетания букв как С другой стороны, как нами было отмечено и в предыдущей статье, после слов в первой строке надписи, либо после какой-либо другой формулы религиозного значения всегда следует имя захороненного. Это видно из эпитафий, изданных самой М. Нейматовой23 В этом случае также на этом месте нужно искать лишь имя собственное и ничего более.

В своей книге М. Нейматова опубликовала также надпись верхней части надгробия № 66, не прочитав, однако, ее до конца и не приложив фотографии. В последней своей статье она вновь ссылается на эту надпись и снова без публикации фотоснимка, ограничиваясь лишь прорисовкой осуществленной на основе ее «чтения». На примере надгробия № 53 мы уже видели, как, придумав предлог и переместив его с конца группы в начало ее, М. Нейматова решила, что получила желаемое сочетание которое она перевела: «из рода». В своей книге она, не задумываясь, переселила этот выдуманный ею предлог из эпитафии 4 53 в начало первой строки эпитафии 4 66, так как этого предлога ей не хватало и там. В своей последней статье М. Нейматова отказалась от своего прежнего «чтения» и непосредственно после расшифрованного ею отрывка выписанного на спине барана, поместила текст отбросив мадду на алифе в начале первой строки.

Как уже говорилось, фотография надгробия не опубликована, памятника на месте нет, следовательно трудно проверить, в какой степени соответствует оригиналу чтение М. Нейматовой и

_____________________________

йсламизированной армянской княжеской семьи. См.: А. Д. Папазян. Новые данные..., с. 120—121.
23 М. С. Нейматова. Мемориальные памятники..., № 55, 56, 57, 69, 87, 88, 89, 90, 91 и др.

[стр. 254]

опубликованная ею зарисовка. Однако, судя по публикациям комплекса урутских надгробий, осуществленным как М Нейматовой, так и А. Хачатряном24; дата надписи на спине барана прочтена М. Нейматовой верно, т. е. 986 (1578—79 гг.). Значит надгробие № 66 установлено спустя почти сто лет после установления памятника № 53. Однако мало вероятно, чтобы надпись на боковой стороне памятника относилась к тому же времени. Соотношением букв и способом резьбы слова в первой «строке боковой надписи чрезвычайно сходны с тем, как они выписаны на надгробии № 53. Очевидно, что это—работа того же времени и, может быть, того же мастера. Не исключено, что старый камень был заново использован по прошествии ста лет после установления впервые, и на свободном пространстве спины барана была выполнена новая надпись. Правда, это предположение, исходящее из манеры письма и внешних данных надписей, не может считаться окончательным при отсутствии фотоснимков надписи и самого памятника. Ясно одно, что и здесь слово, следующее после формулы может быть только именем собственным, что мадда над первым алифом исключает чтение этого слова как которое, в свою очередь, не может быть переведено как «род». И наконец, если бы даже за этим словом действительно следовали буквы то из них можно было бы сложить только бессмысленное сочетание (угва, либо авгва), которое не имеет ничего общего со словом «агван».

Таким образом, очевидно, что в этой надписи невозможно видеть ничего, что могло бы служить «единственным письменным и подлинным доказательством» утверждения, что Сюник якобы был населен алванскими племенами. Таковых доказательств быть и не могло, так как это утверждение не соответствует исторической действительности. Поиски же данных, противоречащих исторической действительности, обречены на провал.

Понятно, конечно, что М. Нейматовой и ее единомышленникам трудно отказаться от их «открытия», но наука в первую очередь требует правдивости.

_____________________________

24 М. С. Нейматова. Еще раз об урудских памятниках Зангезура, с. 89— 90; Ср. А. Хачатрян. К расшифровке и интерпретации некоторых арабских надписей Армении (XV—XVI вв.).—Вестник общест. наук АН АрмССР, Ереван, 1984, № 12, с. 60—62.